«Я уже пенсионерка». 23-летняя гимнастка — о панических атаках, истериках и изнанке «грациозности» есть фото 12 июня 2020 в 11:27
Виктория Ковальчук / SPORT.TUT.BY
Гимнастке Екатерине Галкиной всего 23 года. При этом она уже называет себя пенсионеркой и болезненно переживает перенос Олимпиады еще на год. В 14 лет Кате сделали операцию на сердце, в 21 она столкнулась с паническими атаками. На вопрос, ради чего столько жертв, гимнастка честно отвечает: «Я и сама часто задаюсь этим вопросом». Журналист SPORT.TUT.BY Виктория Ковальчук поговорила с призером чемпионатов мира и Европы об изнанке самого грациозного вида спорта, перенесенном коронавирусе и жизни за пределами ковра. «Я устала быть усталой. Ежедневные 9-часовые тренировки для меня невыносимы» — Это самый странный год на вашей памяти?
— Я думаю, что для всего человечества он один из самых странных. Для меня все бы хорошо, если бы я не была спортсменкой и это не был олимпийский год. Этим летом я планировала выступить на своей последней Олимпиаде и уйти из большого спорта. Скажу честно, считала месяцы, дни и недели до того, когда все закончится.
Конечно, в начале года уже понимала, что есть вероятность переноса Олимпийских игр, но где-то внутри теплилась надежда, что этого не случится. Казалось бы, с марта прошло уже столько времени, а я до сих пор до конца не смирилась с новым календарем. И теперь самое сложное — настроить себя еще на один соревновательный год.
— Морально или физически сложно выдержать еще один год в жестких рамках?
— Все вместе. Художественная гимнастика — непростой вид спорта. Время идет, и в свои 23 я уже считаюсь возрастной гимнасткой, можно сказать пенсионеркой. У нас год идет за четыре. С возрастом ухудшается гибкость, выносливость, тело становится деревянным, а тем, у кого есть сопутствующие проблемы со здоровьем, нагрузки даются вдвойне тяжело.
— Какой возраст считается золотым для гимнасток?
— В среднем это первые четыре года выступлений по сеньорам. Но вообще, все очень индивидуально. Мой пик, если так можно сказать, пришелся на Олимпийские игры в Рио — 19 лет (на Олимпиаде-2016 Екатерина Галкина заняла шестое место. — Прим. TUT.BY). Со временем появляются новые травмы, дают о себе знать хронические заболевания. Так что самочувствие лучше не становится.
— Наверняка в голове уже был план, что разрешите себе после ухода из спорта, как заживете с сентября?
— Планировала просто начать жить (улыбается). В большом спорте ты не принадлежишь сам себе, подчиняешься графику и живешь не в режиме «хочу», а в режиме «надо».
— Был момент, когда на минутку задумались, стоит ли терпеть еще год или, может, уйти, не дожидаясь Токио-2021?
— Сложный вопрос, потому что я до сих пор в раздумьях. Головой понимаю, что надо бы дотерпеть, дожать, доделать, ведь столько всего уже позади. Но внутренне до сих пор с собой договариваюсь.
Сложно принять тот факт, что 80 процентов времени на протяжении еще одного года буду испытывать усталость. Если честно, я просто устала быть усталой.
Есть спортсмены, которые легче переносят нагрузки. Но я человек невыносливый, который к тому же в 14 лет перенес операцию на сердце. Хотя говорили, если бы не сделала тогда операцию, то жить было бы еще тяжелее. Врачи обещали, что после операции начну легче переносить нагрузки, но все равно 9-часовые ежедневные тренировки для меня невыносимы.
«Маска, перчатки и антисептик не спасли меня от коронавируса» — К переносу Олимпиады весной добавилась еще одна «хорошая» новость — диагноз «коронавирус». Испугались?
— Да нет. Я не боялась коронавируса и потому не сидела взаперти на базе. Но и не шлялась, конечно, где попало: ходила в магазин, отвозила продукты маме, которой на данный момент нельзя выходить на улицу.
При этом предпринимала все меры предосторожности. Постоянно обрабатывала руки антисептиком — даже кожа начала слазить. Ходила по городу в маске и перчатках, хотя считала, что все это условности. В тех же перчатках можно благополучно подержаться за лицо — и смысл тогда во всей этой защите? Меня это не спасло от вируса.
— Какие у вас были симптомы COVID-19?
— Иногда у меня бывает вегетососудистая дистония, которая очень похожа по симптоматике на коронавирус. Поэтому сразу я не обратила внимания на озноб, подумала: как обычно перегрузила себя или простудилась. Когда пропало обоняние, поняла, что это скорее всего коронавирус. Мне сделали тест, и он подтвердил опасения.
Так как высокой температуры и пневмонии у меня не было, никаких антибиотиков врачи не прописали. Посоветовали пить парацетамол от головной боли и следить за дыханием.
— Вы писали в инстаграме, что впервые столкнулись с такой жуткой головной болью.
— Да, это правда. У меня частенько болит голова, но это были необычные боли. А еще было такое ощущение, что напилась «газиков», и это спровоцировало щекотание в носу. И длилось оно не пару секунд, а несколько дней. Очень неприятно.
Но спустя неделю я уже начала чувствовать себя лучше. Правда, аппетит вернулся не сразу, а обоняние все еще восстанавливается. Пока нет большой разницы, чай ты пьешь или кофе.
— Жить стало легче, когда знаете, что уже переболели?
— Честно говоря, да. Хотя мне все равно советуют беречься. Но я сдала тест на антитела и пока чувствую себя устойчивой к этому вирусу. Правда, как надолго, вопрос открытый.
«Моя олимпийская лицензия висела на волоске» — В последнее время вы часто отмечаете, что повзрослели и помудрели. Какие ситуации этому способствовали?
— Хороший вопрос. Мне кажется, тут совокупность факторов — повлияли события из спорта и личной жизни. Например, у меня изменилось отношение к подготовительному процессу и соревнованиям. В начале профессиональной карьеры было очень много страха и непонимания. Я пыталась всем угодить. Но за несколько лет пережила столько разных ситуаций, из которых надо выбираться здесь и сейчас, что начала по-другому смотреть на многие вещи.
Заметила, чем хуже ситуация, тем проще мне мобилизоваться. Яркий пример — чемпионат мира 2019 года, где я боролась за олимпийскую лицензию. Для меня это был единственный шанс отобраться на Игры в Токио. После трех упражнений лицензия висела на волоске. И я правда не знаю, как мне хватило мозгов собраться, выйти на четвертое упражнение с обручем и получить-таки свою лицензию.
— Тогда казалось, что обстоятельства работали против вас.
— Возможно. Я хорошо сделала два вида — мяч и булавы. Во время выхода на третий — с лентой — на мой предмет наступил оператор. Постаралась не обратить на это внимания, но все равно меня это задело.
И тут, на первых секундах упражнения, делая самый обычный круг лентой и отмах, и завязала узел. По правилам художественной гимнастики, если продолжить выступление с неразвязанной лентой, то за все элементы — даже при чистом исполнении — будет выставлен ноль. Выходить на обруч при таком раскладе уже не было бы смысла.
Причем я могла бы совершенно не обратить внимания на этот бант, если бы не ситуация накануне. В предыдущий соревновательный день выступала японка, которая получила катастрофически мало баллов. Я смотрела в протокол и удивлялась: «Что можно было сделать, чтобы тебе выставили такую оценку? Разве что уйти с ковра». И позже выяснилось, что она просто не развязала узел на ленте, за что и поплатилась.
И вот в тот самый момент своего выступления я вспомнила ситуацию японской гимнастки и специально обратила внимание на свой конец. Когда увидела узел (в работе сразу очень сложно разглядеть этот нюанс, так как гимнастки всегда очень быстро работают лентой), мгновенно приняла решение поменять ее на запасной предмет. Все это произошло в течение 10 секунд, которые в итоге оказались очень ценными.
— Что вам тогда сказали тренеры?
— Никто не кричал и не устраивал разносов. Тренеры понимали, что здесь и сейчас меня надо поддержать и помочь, а потом уже разбирать, что случилось и почему. Они вели себя очень осторожно и между упражнениями делали лишь небольшие замечания, а я намеренно не смотрела на свои оценки.
Понимала, что все не очень хорошо, но понятия не имела, что настолько плохо (улыбается). В какой-то степени это помогло мне не разнервничаться, собраться и отобраться на Олимпиаду.
Помню, Люба Черкашина в тот день сидела за судейским столом. Когда все закончилось, она призналась, что после моей ленты у нее было как минимум полголовы седых волос (смеется).
«Обнаруживала себя в неконтролируемых состояниях» — Если отмотать еще немного назад, то годом испытаний и потрясений вы называли именно 2018-й. Почему?
— Раньше так говорила, а сейчас 2020-й прибавился (смеется).
В 2018 году с моим здоровьем начало происходить что-то непонятное. Это был год катастроф. Я столкнулась с паническими атаками, истериками и обнаруживала себя в неконтролируемых состояниях. При этом мне надо было выходить на арену и каждый день работать физически, но организм сопротивлялся. Как только я бралась за работу, у меня начиналась истерика и сложно было дышать.
Было очень непросто объяснить тренерам, что со мной происходит. У нас нет такого, что ты плохо себя почувствовал и не пришел на тренировку. Сразу возникает вопрос: «В смысле не придешь? Температуры у тебя нет. Устала? Так все устали».
Но у меня были настолько ужасные состояния, что в какой-то степени становилось все равно, кто и что подумает. Я говорила «мне плохо» и три дня просто лежала дома. Не могла даже руку поднять, не говоря уже о каких-то нагрузках.
— В чем была причина таких состояний? Хронический стресс?
— Долгое время никто не мог этого объяснить. Здоровому человеку со стороны могло показаться, что у меня какая-то паранойя. Меня обследовали с ног до головы. И я даже несколько дней пролежала в больнице. Но меня выписали оттуда с заключением «практически здорова» (смеется).
Уже позже люди, которые сами переживали такие приступы, рассказали мне, что подобные состояния связаны с эмоциями и стрессами. Особенно часто с ними сталкиваются женщины. Самое главное в этот момент — успокоиться и взять эмоции под контроль. Но это легко сказать и намного сложнее сделать.
— Такие приступы случались и на соревнованиях?
— Да. Как сейчас помню: этап Кубка мира в Минске, я должна уже выходить на ковер, а я сижу в коридоре и плачу. Если бы это не была домашняя арена, возможно, я бы снялась с соревнований. Но я выступала дома, а впереди был чемпионат мира, так что это точно был не вариант.
И вот я выхожу на публику, первые секунд 15 еще ничего, а дальше минута и 15 секунд — в каком-то коматозе. Я не понимаю, как тогда смогла выступить и даже выиграть медали, в том числе и золото.
В том году я боролась с паническими атаками где-то с марта по сентябрь. И даже на чемпионате мира выступала в таком состоянии. Не представляю, как вообще смогла взять серебряную медаль в упражнениях с булавами.
— Что в итоге помогло — лекарства, медитации, психолог?
— Наверное, время. Я пережила определенное взросление, если можно так сказать, и научилась контролировать подобные состояния. Гиперусталость и сейчас дает о себе знать, но я больше не довожу себя до того, чтобы целый день истерить и плакать.
«Обидно сдаваться, когда так долго терпел» — Чем больше я узнаю изнанку художественной гимнастики (выступления с переломами, нервные срывы, жуткие тренерские выпады, которые показаны в фильме об олимпийской чемпионке Маргарите Мамун), тем больше убеждаюсь, что за красивой оберткой — полная жесть. С чем вам сложнее всего примириться в этом спорте?
— Для меня невыносима рутина, я ее просто ненавижу! Каждый день из года в год мы занимаемся одним и тем же — причем не какой-то легкой работой, а тяжелым физическим трудом. Тренируемся по восемь-девять часов в день. В 8.30 мы уже в зале, с часу до четырех — перерыв. И потом снова в зал примерно до восьми вечера.
— Сколько вы существуете в таком графике?
— Кажется, что всю жизнь (улыбается).
— Задаетесь вопросом: ради чего это все? И в чем главная отдача?
— Задаюсь, и в последнее время все чаще. Я понимаю, что в своей карьере еще не все сделала. Главное в жизни любого спортсмена — медаль Олимпийских игр. У меня пока ее нет, хоть и есть много других наград.
При этом для меня очень важно, чтобы после завершения карьеры люди меня запомнили как грацию. Есть олимпийские чемпионки, которых сегодня уже не вспомнят. А есть гимнастки, которые были призерами только на чемпионатах Европы, но при этом оставили после себя очень яркий след.
— Мне кажется, здесь вы уже тоже можете поставить себе галочку. Не думаю, что в честь многих спортсменов поклонники набивали тату.
— Кстати, да. Я иногда задумываюсь: почему я? Не так много знаю подобных историй. И это, конечно, очень ценно.
— В чем вы видите свое продолжение после гимнастики?
— Я бы очень хотела попробовать себя в искусстве. У меня уже был опыт выступлений в театре и филармонии. Было бы интересно заняться современной хореографией.
А еще у меня есть большая мечта — сняться в кино. Сыграть не саму себя, а примерить какой-то новый образ. Не хочу играть спортсменку Екатерину Галкину в автобиографической картине, а мечтаю получить настоящую актерскую роль. Я даже думала пойти учиться в школу-студию МХАТ, но на данный момент не могу полностью посвятить себя этому делу.
— Олимпийская медаль — это все еще голубая мечта или после всего пережитого возможный приятный бонус, но уже не та награда, ради которой вы готовы на любые жертвы?
— Когда в четыре года я пришла на гимнастику, то первыми словами были «я хочу стать олимпийской чемпионкой». И сейчас я понимаю — вот оно, совсем близко. Очень обидно сдаться, когда так долго терпел. Но пока мне сложно свыкнуться с мыслью, что это «еще чуть-чуть» растянется на целый год. Трудно договориться с собой, но я попробую поставить красивую точку.
здоровья и побед 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума